История Ильи оказалась далеко не столь занимательной. Десятником его сделали сразу же — за Соловья-разбойника. После этого немедленно отослали на заставу, так же точно, как и Лешего теперь. Ну а за год безупречной службы он получил сотника и был сделан начальником заставы. Времена стояли тревожные, на границе требовалось много народу, потому свежеиспеченный сотник ожидал подкрепления. Чего он уж точно не ожидал, так это того, что с добавочным отрядом приедет его приятель.
С самого первого дня у Лешего появилось множество дел. Так занят он был раньше только во время обучения в городке. Вместо пограничной службы пришлось Ратибору наставлять воинов. Видимо, дядька, натаскивавший тех, на подмогу кому приехал новгородец, сам не сильно понимал в ратном деле, поэтому и ученики у него были — неумеха на неумехе. По сравнению с ними приятели Ратибора да и он сам, закаленные железной выучкой Хельги и Митяя, смотрелись не то что богатырями, а и вовсе былинными героями.
Правда, и среди служилых пограничников имелся один богатырь. Маторой звали. Матора — это значит дубина, ну он дубиной и вышел. Росту саженного, в плечах — почти столько же, а умом, видать, боги обидели. Сила, как говорится, есть — ума уже не надо. Во всяком случае, был этот верзила первым задирой на заставе. Прочие, зная его силу и вспыльчивый нрав, старались не связываться. А вот новоприбывшие ничего этого не знали.
Пока кметы устраивались по отведенным местам, Матора слонялся по двору, выискивая, с кем бы подраться. Без драки он жизни не мыслил. И подходящий человек отыскался тут же — Подосён, как раз направлявшийся напоить коней.
Матора подошел к новенькому и внимательно осмотрел его сверху вниз. Подосён остановился и посмотрел на Матору.
— И это таких вот задохликов нам нынче присылают? — наконец спросил великан.
Подосён, сразу потеряв интерес к продолжению разговора, молча направился дальше — к конюшням. Такого Матора стерпеть уже не мог, и, в два шага догнав паренька, ухватил его за плечо.
На крыльцо, привлеченный шумом, вышел Ратибор. Всмотревшись в происходящее, он сначала хотел вмешаться, но потом решил подождать и посмотреть, что получится. За Подосёна десятник не боялся — знал уже, что тот намного крепче, чем кажется, а причинить ему существенный вред очень сложно.
Матора тем временем, развернув древлянина к себе лицом, рявкнул: «Ты кто такой, чтобы меня не слушать?» и размахнулся для хорошей оплеухи.
Нет, на взгляд Ратибора, прием, примененный юным оборотнем, выполнен был коряво и против умелого кмета ни за что бы не сработал. Но Матора не был умелым кметом, а потому спустя секунду уже стоял, согнувшись, почти доставая носом до земли, а Подосён, поместившись сзади с тем расчетом, чтобы его никак нельзя было достать ногой, придерживал забияку за левую руку. Этот прием назывался «как свиньи спят», и если он был проведен как надо, то противник оказывался на земле в непредставительном положении, очень точно описанном в названии приема. Но Подосён решил, видимо, остановиться на полпути, чтобы безопаснее было.
— Доволен? — спросил Леший у Маторы. — Вперед не будешь лезть. Ладно, Подосён, отпусти его, не целый же день так стоять.
В тот же день униженный драчун попросился в ученики к Ратибору, видимо, посчитав его самым опытным воином во всей дружине. Вскоре к нему присоединился еще десяток.
Через неделю такой жизни Ратибор окончательно понял, что учитель и ученик — это две большие разницы, и если учиться — мучение, то учить — мучение вдвойне. А потому пошел Леший к Муромцу и спросил:
— Почему ни меня, ни моих людей в дозор не посылали ни разу?
Илья поскреб в бороде, улыбнулся и ответил:
— Ты, Ратибор, чересчур горяч. Какие тебе дозоры зимой? Степняки ни за что по снегу в набег не пойдут. Сейчас в степи коням еле-еле травы наберется, чтобы только с голоду не помереть, да и ту выкапывать надо. Так что, пока зима, дозоры высылаем по два человека и недалеко. Вот как сойдет снег, как зацветет степь — сразу нам всем заботы прибавится. Тут уж не до сытных обедов. Прошлым летом четыре раза ходили — степняки на нас, а потом мы на них.
Но настырный новгородец не отставал:
— Чего же тогда нас сейчас прислали?
— Надо думать, для того, чтобы вы освоиться успели. Обжиться. Сюда ведь не на год едут и не на два, а на семь годочков или больше — кому как повезет.
Такой ответ Ратибора вполне устроил. Так что он с легким сердцем продолжал тяжелый труд наставника. Конечно, будь здесь кто-нибудь из его собственных учителей, дело пошло бы не в пример легче, но что поделаешь…
За заботами никто и не заметил, как зима кончилась. Сначала снег потемнел и стал мокрым — Подосён, хоть и считал себя взрослым, затеял было снежками швыряться, но был одернут. Потом и вовсе земля показалась. А там и травка зазеленела. Для всей земли пришла веселая весенняя пора. А для дружины — время настоящего дела. По весне на всех заставах спали вполглаза, а слушали в оба уха — опасались набега. И потому выезжали в степь по десять человек, жили в шатрах да дозор несли.
Так поехал и Ратибор Леший. В дозоре его отряду предстояло стоять неделю, потом должны были сменить.
Место для лагеря выбрали самое подходящее — на вершине холма. Там, конечно, их всякий за версту увидит, но и самого этого всякого за ту же версту видно будет.
С утра пораньше в лагере уже было только два человека — десятник Ратибор, оставшийся на правах начальника, и кашевар, которым был в тот день Желан — парень неизвестно откуда, воин не из первых, зато умевший состряпать из ничего сытную и вкусную еду. За это над ним постоянно подшучивали.
— Тебе, Желан, от печенегов не мечом, а ложкой отбиваться надо.
— Да уж! Ты как чего сваришь — все степняки на запах сбегутся. а нам их только собрать останется!
И в том же духе. Желан уже давно не обижался, тем более, что и шутили-то всегда одними и теми же словами. Кое-кто, правда, пытался говорить ему и что пообиднее, но таких шутников Желан быстро отвадил. Как он это сделал — осталось загадкой, но те, кто к нему относился хорошо, в тот день ели щи и похваливали, а насмешники после тех же щей целый день не вылезали из кустов. Впрочем, Ратибор, всегда ценивший хорошие обеды, никогда не смеялся над теми, кто их готовит. Вот и теперь, лежал десятник возле костерка, выбрав местечко посуше, и вдыхал запахи из походного котла-казана необъятных размеров. Желан сидел рядышком и не торопясь помешивал варево большой ложкой.
Мысли в голове Лешего текли лениво и размеренно. Жизнь на заставе оказалась не в пример лучше и приятнее, чем представлялось когда-то, но в то же время и скучнее. Хотя что там — ведь как раз для того и заведены на свете воины, чтобы меньше было на земле всяческой несправедливости, а, значит, меньше было этим воинам дела. Хотя, с другой стороны… Но Ратибор решил не додумывать мысль еще и с другой стороны, а то она совсем истреплется, и думать станет больше нечего. Он повернулся:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
